У вас колесо отвалилось - Яцек Галиньский
– Кто это?
– Господи, какой же вы подозрительный. Кто это? Шпион это!
– А, это вы.
– По голосу узнали?
– Нет, не по голосу. Так узнал.
– Слушайте, не морочьте мне голову, а то из-за вас деньги кончатся. Просто продиктуйте мне номер телефона из документов, которые нам сегодня принесли.
– Вы хотите с ними договариваться? Они же преступники. Страшные люди.
– Слушайте, мне некогда. Телефон можете продиктовать?
– У вас есть чем записать?
Я достала из сумки ручку и записала на салфетке номер, который он мне продиктовал.
– Это телефон офиса, – прибавил Голум.
– Спасибо.
Мы разъединились. Я хотела получить номер не офиса, а адвоката. Отправила бы ему СМС, и он бы не знал, от кого оно. Разнервничался бы. Захотел бы встретиться или связаться с Золушкой. Звонить в офис смысла не было. Мне не дадут его номера. Наверняка не дадут.
Я набрала номер бюро.
– Бюро «Войчеховский и Краузе», чем могу помочь?
– Ах, какие вы все любезные. Спрашиваете, чем можете помочь, а вопрос этот самый пустой, потому что если о чем попросишь, то помощи не дождешься. Но я не об этом… У меня сегодня был очень приятный господин из вашего бюро.
– Так?
– Не знаю, правильно ли я запомнила, потому что, видите ли, а по голосу, наверное, не слышно, но я уже женщина немолодая. Рафал Перенци.
– Рафал Ференци. Да, он один из наших юристов.
– Ну вот видите. Я была бы вам очень признательна, если бы вы дали мне телефон этого приятного господина.
– К сожалению, мы не даем телефоны наших юристов. Оставьте, пожалуйста, свой номер, и мы с вами свяжемся.
– Но он у меня портфель забыл. Наверняка беспокоится. Я хотела ему портфель отдать.
– Вы можете привезти портфель к нам в бюро. Или оставьте адрес, мы пришлем водителя.
– А сообщение для него я могу оставить?
– Конечно.
– Вы ему передадите?
– Конечно.
– Без промедления?
– Если хотите.
– Да, я именно этого и хочу. Передайте, пожалуйста, пану Рафалу следующее сообщение. Вы записываете?
– Да.
– Тогда диктую: тебя, сукина сына…
– Постойте, – невежливо перебила секретарша.
– Что?
– Я не передаю такую информацию. Информация не может содержать оскорблений, она должна соответствовать польским законам. К тому же вы говорили, что обнаружили портфель.
– Ну ладно, ладно. Понимаю. Я что-то сорвалась. Тогда сукина сына вычеркните. Передайте так: «Вашего коллегу видел один человек, проживающий на Медзяной, дом десять, квартира три. Этот человек его узнал». Записали?
– Да. Сейчас передам.
– Спасибо.
Мы закончили разговор.
– Я уже могу принять заказ? – спросил официант, который словно из воздуха возник рядом со мной.
– Я жду одного человека. Начинать без него как-то нехорошо.
– Может быть, выпьете что-нибудь?
– Вы знаете, уважаемый, я забыла захватить деньги.
– Тогда, может быть, вы что-нибудь закажете выпить, а другой человек заплатит, когда придет?
– Да уйдите вы, чтоб вас черти взяли! – Я слегка вышла из себя, потому что сколько можно объяснять.
Официант удивленно взглянул на меня, после чего поклонился.
– Значит, пока ждем. Я правильно понял?
– Да, правильно. Пока ждем.
Официант ушел. Я посмотрела на адвоката. Тот сидел, прижав к уху телефон. Молчал. Слушал. Вскочил. Попросил повторить сообщение. Заозирался, явно занервничал. Блондинка спросила, в чем дело. Адвокат отмахнулся от нее. Отпил из бокала и ушел по направлению к туалетам.
Минуты через две он вернулся, улыбаясь – дело пустяковое. Наверняка объяснял, что ничего страшного не произошло. Блондинка это объяснение приняла. Дети так и не оторвались от телефонов.
Официант принес их заказ. Полные тарелки. Каждому! Большие порции, да с мясом. Одной только блондинке досталась миска салата. Оно и понятно. Кто же в состоянии позволить себе обед на четыре персоны в таком дорогом месте. Желудочный сок ударил мне в голову. Такой голодной я не была с неделю, не меньше. Я тогда забыла, что магазины закрыты по случаю праздника, а дома нашелся только старый хлеб. Я когда-то любила черствый хлеб, но этот, хоть и пролежал несколько дней, так и остался пористым, как губка. Мне его совсем не хотелось. Я тогда из упрямства целый день не ела. На следующий день я купила себе целых шесть яиц, но хлеб ни капли не зачерствел. Как-то я ему не доверяла. Выкидывать было жалко, и я бросила хлеб голубям, но даже они смотрели на него с подозрением. Поворачивали голову, поглядывали то одним глазом, то другим. Хлеб как хлеб. Такой теперь пекут.
Парень с девушкой, сидевшие за два столика от меня, встали и вышли, держась за руки. Они то и дело улыбались друг другу и целовались. Может, он отправлялся на войну или она – в пансион благородных девиц? Как бы то ни было, молодость – прекрасная вещь. Можно отлично выглядеть, тратя на это сущие гроши. Можно и даже нужно брать от жизни все, что она только в состоянии дать. Потом такого уже не будет. Никогда.
Официант не спешил убирать их столик. Ему это было неинтересно. А девушка, насколько я видела, не доела большой кусок пирожного. Наверное, фигуру берегла, заботилась о красоте. У нее уже бочка начали нарастать, и она не захотела объедаться в присутствии молодого человека. Ей же хуже.
Не привлекая к себе внимания, я пробралась мимо двух столиков, отделявших меня от пирожного. Как будто я или свой наряд оглядываю, или направляюсь в туалет. Цап – и тарелочка у меня в руках. Никто ничего не заметил. Старуха кому интересна? Я вернулась за свой столик и оглядела добычу. Почти нетронутое. Я воткнула вилочку с той стороны, где пирожное было непочатым, и попробовала.
– Боже! – вырвалось у меня.
Я отвернулась к окну и притворилась, что это не я воскликнула «боже!». Какое же оно было сладкое, это пирожное! Сколько сахару в него напихали! В голове не укладывается. Стакана три-четыре на партию, а то и больше. И какао. Просто чудо! Пища богов… Наконец я доела. Задумалась над крошками – не подобрать ли пальцем. Наверное, к черствому кексу в клубе для пенсионеров я уже и не притронусь.
Адвокат извинился перед женой и детьми и встал. Вынул из кармана телефон и направился к туалетам. Вот он, подходящий момент. Я поспешила за ним и подкрутила слуховой аппарат на максимум.
Коридор, который вел к туалетам, производил очень приятное впечатление: приглушенное освещение, темные обои на стенах, музыка, ненавязчивый цветочный аромат. Адвокат зашел в мужской туалет. Я за ним. Он разговаривал по телефону. Я ожидала, что он окажется в кабинке, но он застал меня врасплох – стоял над писсуаром. Одна рука
